экстраверт-мизантроп
12:38
и снова отчёт с ХС15+
Вступление: Часть нулевая, в которой всё только начинается
Продолжение: Часть первая, микрокосм
Часть вторая, макрокосм
Просыпаться к завтраку было мучительно, но ровно до того момента, пока я не открыла глаза и не взглянула на соседнюю кровать. Там, где обычно спала Шелтер, пустовала смятая постель, а на полу валялись какие-то её вещи. Найденная там же на полу капля крови была аккуратно собрана нами в пробирку, а пробирка убрана в сумку. Других ценных ингредиентов, тайных посланий или секретных знаков нами обнаружено не было. Картина выходила предельно ясная и, несомненно, скорбная: юный некромант сознался в своих действиях декану и попросил защиты, враг об этом прознал и забрал своё.
Господин декан, которого я отправилась немедленно будить кружкой горячего кофе и вестью о пропаже мисс Штефанеско, услышав о капле крови, переменился в лице ещё сильнее, чем попробовав кофе и убедившись, что кофе хорош. С горящими глазами он заговорщицки нагнулся ко мне и поинтересовался о моих навыках кройки и шитья. Весь следующий урок (это была трансфигурация) я провела за изготовлением куклы-вуду. Во всяком случае, со стороны всё выглядело именно так. На самом же деле звёздный час получившейся куколки должен был наступить в поисковом ритуале.
Однако же, к тому моменту, как всё было готово, Штефанеско появилась в школе сама. Живая и здоровая. Можно было бы заподозрить что-то неладное ещё на этом этапе, но мы не заподозрили. На неком каузальном уровне кукла сработала идеально.
Было ясно, что держать информацию о причастности Штеф к некромантам нужно в тайне. Хочешь сделать дело хорошо – не рассказывай о нём никому. В нашем случае «хорошо» подразумевало промывку нашей подруге мозгов, защиту и лишение некроманта Джона Моргана любых посягательств на её разум, душу, тело и силу.
В арсенале господина декана был ультимный Империус. Остальные юные некроманты по-прежнему находились в школе, посещали уроки и выдавали себя за нормальных студентов. Мы знали их имена. Но это всё ещё казалось нам нежелательной мерой. В отличие от кое-чего другого.
Тёмный трон, который, как доносил нам достоверный источник, интересовал Джона Моргана больше всего прочего, после смерти лорда Л.Малфоя вернулся к мистеру Т.Риддлу. Мы сидели на скамье возле Большого зала и Бахус писал под диктовку профессора Огдена: "Магистру Ордена Вальпургиевых Рыцарей от мейстера Ордена Вальпургиевых Рыцарей..."
Нас прервала наша дорогая кузина Джая Нотт, поинтересовавшись, что мы так увлечённо пишем.
– Письмо, – невозмутимо ответил ей господин декан.
– Ага, – удовлетворённо кивнула Джая, явно подумав о чём-то своём, – То есть вы требуете...
– Мы не требуем, мы просим, – мягко поправил Огден, окончив тем самым диалог. В дополнительных комментариях эта формулировка не нуждалась.
Джая отправилась по своим делам. Ещё кто-то из студентов, заглянув к нам в бумагу через плечо и очевидно что-то поняв, поспешил ретироваться. А мы осознали крайнюю неосмотрительность совершения наших действий у всех на виду и проследовали в уютные подземелья.
По пути в гостиную, однако, на нас снизошло озарение, что нежелательные меры не такие уж и нежелательные, и прежде чем дёргать великих почём зря, нужно попробовать что-то сделать самим.
Следующий час мы потратили на составление свитка ультимного Империуса. Для любого, у кого бы возникли к нам вопросы, это всё ещё являлось не нарушением закона, а упражнением на точность формулировок в рамках обучения ментальной магии. Себе же мы не врали.
В какой-то момент нас снова собрали в гостиной, чтобы отчитать. Всё повторялось по кругу, с одним только отличием: в этот раз нам говорили, что всё стало сильно лучше, но расслабляться нельзя, а нужно только напрячься сильнее, потому что «сильно лучше» – это всё равно не «идеально».
Впрочем, разговор длился недолго: из коридоров донеслись крики. По замку ползал василиск. Эта новость произвела фурор. Особенно среди нашего старшего брата, который тотчас вылетел из гостиной упражняться в парслтанге. Новость о том, что с василиском не всё в порядке, воспоследовала: василиск оказался мёртвым. Смерть, однако, сделала его куда более живучим и куда менее доброжелательным. А нас заставила серьёзно задуматься над тем, кто и какими силами его поднял. Некровасилиск – это уже не шутки.
Зато вся беготня с василиском позволила мне сделать одно важное открытие. Для этого потребовалось узнать о том, что Бартоломью, полезший разговаривать с мёртвой сверхволшебной змеёй, получил Торменцио Максима и теперь отлёживался в Колдомедицинском крыле. Джаю я нашла я спальне Барта, сидящую на его кровати со скорбным лицом и глядящую в одну точку. Все мои воззвания к ней не имели успеха. Было ясно: она давно и прочно влюблена в нашего старшего брата, а значит не способна к критическому восприятию окружающей действительности. Несмотря на всю любовь к Джае, ситуация вызывала раздражение. Не получить в школе вовремя колдомедицинскую помощь в случае столкновения с такой неприятной вещью как Торменцио – это нужно было постараться. У нашего же брата, несмотря на всю его импульсивность и жажду подвига, инстинкт самосохранения присутствовал. Никто, кроме нас самих, не имел права заранее хоронить Барта в своей голове. А сейчас, очевидно, были не те обстоятельства, в которых бы его стали хоронить мы.
Во время всей этой шумихи мы не досчитались одной студентки. По правде говоря, не досчитались двух, но Шелтер в момент паники и желания бить тревогу появилась в гостиной, а вторая девочка, Софи Кроули, нет. Позже её прах и прах ещё одного студента старосты нашли на берегу озера во время обхода. Там же обнаружили следы проведения ритуала.
Все пытались осмыслить произошедшее, всем это давалось по-разному. Проблема Софи Кроули была в том, что она не успела найти друзей внутри факультета, которые бы вовремя схватили её за руку. Проблема факультета же была в том, что мы не уделяли должного внимания каждому из нас, фокусируясь только на себе самих. В целом, логичная и типичная ошибка для факультета юных индивидуалистов, но можно было больше смотреть по сторонам.
В шесть утра мы с Бахусом обнаружили себя у входа в гостиную Хаффлпаффа, держа студента А.Лестрейнджа, в голове которого сидел Джон Морган, на Мобиликорпусе под Морфеусом.
– Профессор, а сейчас вы делаете ему Империо Ультима, – просто сказали мы нашему декану.
Огден не стал спорить.
Продолжение: Часть первая, микрокосм
Часть вторая, макрокосм
Часть вторая, макрокосм
Просыпаться к завтраку было мучительно, но ровно до того момента, пока я не открыла глаза и не взглянула на соседнюю кровать. Там, где обычно спала Шелтер, пустовала смятая постель, а на полу валялись какие-то её вещи. Найденная там же на полу капля крови была аккуратно собрана нами в пробирку, а пробирка убрана в сумку. Других ценных ингредиентов, тайных посланий или секретных знаков нами обнаружено не было. Картина выходила предельно ясная и, несомненно, скорбная: юный некромант сознался в своих действиях декану и попросил защиты, враг об этом прознал и забрал своё.
Господин декан, которого я отправилась немедленно будить кружкой горячего кофе и вестью о пропаже мисс Штефанеско, услышав о капле крови, переменился в лице ещё сильнее, чем попробовав кофе и убедившись, что кофе хорош. С горящими глазами он заговорщицки нагнулся ко мне и поинтересовался о моих навыках кройки и шитья. Весь следующий урок (это была трансфигурация) я провела за изготовлением куклы-вуду. Во всяком случае, со стороны всё выглядело именно так. На самом же деле звёздный час получившейся куколки должен был наступить в поисковом ритуале.
Однако же, к тому моменту, как всё было готово, Штефанеско появилась в школе сама. Живая и здоровая. Можно было бы заподозрить что-то неладное ещё на этом этапе, но мы не заподозрили. На неком каузальном уровне кукла сработала идеально.
***
Было ясно, что держать информацию о причастности Штеф к некромантам нужно в тайне. Хочешь сделать дело хорошо – не рассказывай о нём никому. В нашем случае «хорошо» подразумевало промывку нашей подруге мозгов, защиту и лишение некроманта Джона Моргана любых посягательств на её разум, душу, тело и силу.
В арсенале господина декана был ультимный Империус. Остальные юные некроманты по-прежнему находились в школе, посещали уроки и выдавали себя за нормальных студентов. Мы знали их имена. Но это всё ещё казалось нам нежелательной мерой. В отличие от кое-чего другого.
Тёмный трон, который, как доносил нам достоверный источник, интересовал Джона Моргана больше всего прочего, после смерти лорда Л.Малфоя вернулся к мистеру Т.Риддлу. Мы сидели на скамье возле Большого зала и Бахус писал под диктовку профессора Огдена: "Магистру Ордена Вальпургиевых Рыцарей от мейстера Ордена Вальпургиевых Рыцарей..."
Нас прервала наша дорогая кузина Джая Нотт, поинтересовавшись, что мы так увлечённо пишем.
– Письмо, – невозмутимо ответил ей господин декан.
– Ага, – удовлетворённо кивнула Джая, явно подумав о чём-то своём, – То есть вы требуете...
– Мы не требуем, мы просим, – мягко поправил Огден, окончив тем самым диалог. В дополнительных комментариях эта формулировка не нуждалась.
Джая отправилась по своим делам. Ещё кто-то из студентов, заглянув к нам в бумагу через плечо и очевидно что-то поняв, поспешил ретироваться. А мы осознали крайнюю неосмотрительность совершения наших действий у всех на виду и проследовали в уютные подземелья.
По пути в гостиную, однако, на нас снизошло озарение, что нежелательные меры не такие уж и нежелательные, и прежде чем дёргать великих почём зря, нужно попробовать что-то сделать самим.
Следующий час мы потратили на составление свитка ультимного Империуса. Для любого, у кого бы возникли к нам вопросы, это всё ещё являлось не нарушением закона, а упражнением на точность формулировок в рамках обучения ментальной магии. Себе же мы не врали.
***
В какой-то момент нас снова собрали в гостиной, чтобы отчитать. Всё повторялось по кругу, с одним только отличием: в этот раз нам говорили, что всё стало сильно лучше, но расслабляться нельзя, а нужно только напрячься сильнее, потому что «сильно лучше» – это всё равно не «идеально».
Впрочем, разговор длился недолго: из коридоров донеслись крики. По замку ползал василиск. Эта новость произвела фурор. Особенно среди нашего старшего брата, который тотчас вылетел из гостиной упражняться в парслтанге. Новость о том, что с василиском не всё в порядке, воспоследовала: василиск оказался мёртвым. Смерть, однако, сделала его куда более живучим и куда менее доброжелательным. А нас заставила серьёзно задуматься над тем, кто и какими силами его поднял. Некровасилиск – это уже не шутки.
Зато вся беготня с василиском позволила мне сделать одно важное открытие. Для этого потребовалось узнать о том, что Бартоломью, полезший разговаривать с мёртвой сверхволшебной змеёй, получил Торменцио Максима и теперь отлёживался в Колдомедицинском крыле. Джаю я нашла я спальне Барта, сидящую на его кровати со скорбным лицом и глядящую в одну точку. Все мои воззвания к ней не имели успеха. Было ясно: она давно и прочно влюблена в нашего старшего брата, а значит не способна к критическому восприятию окружающей действительности. Несмотря на всю любовь к Джае, ситуация вызывала раздражение. Не получить в школе вовремя колдомедицинскую помощь в случае столкновения с такой неприятной вещью как Торменцио – это нужно было постараться. У нашего же брата, несмотря на всю его импульсивность и жажду подвига, инстинкт самосохранения присутствовал. Никто, кроме нас самих, не имел права заранее хоронить Барта в своей голове. А сейчас, очевидно, были не те обстоятельства, в которых бы его стали хоронить мы.
Во время всей этой шумихи мы не досчитались одной студентки. По правде говоря, не досчитались двух, но Шелтер в момент паники и желания бить тревогу появилась в гостиной, а вторая девочка, Софи Кроули, нет. Позже её прах и прах ещё одного студента старосты нашли на берегу озера во время обхода. Там же обнаружили следы проведения ритуала.
Все пытались осмыслить произошедшее, всем это давалось по-разному. Проблема Софи Кроули была в том, что она не успела найти друзей внутри факультета, которые бы вовремя схватили её за руку. Проблема факультета же была в том, что мы не уделяли должного внимания каждому из нас, фокусируясь только на себе самих. В целом, логичная и типичная ошибка для факультета юных индивидуалистов, но можно было больше смотреть по сторонам.
В шесть утра мы с Бахусом обнаружили себя у входа в гостиную Хаффлпаффа, держа студента А.Лестрейнджа, в голове которого сидел Джон Морган, на Мобиликорпусе под Морфеусом.
– Профессор, а сейчас вы делаете ему Империо Ультима, – просто сказали мы нашему декану.
Огден не стал спорить.